Нет, в три раза. Разговор идет о том, что мы ежегодно будем увеличивать дивидендную политику исходя из той экономической ситуации, которая будет складываться на рынке. И мы выполняем свои обязательства перед нашими акционерами.

Ну, мы всегда присутствовали совместно с государственными компаниями на рынке, потому что все-таки и «Газпром», и «Роснефть», эти акции котируются на бирже, и поэтому мы к этой ситуации адаптированы уже. То, что касается недооцененности акций нашей компании, да, этот факт существует. Я считаю, что они недооценены почти в два раза, и весь российский рынок недооценен. Но я надеюсь, что в ближайшие годы все это стабилизируется и будут реально акции наши стоить ту цену, которую заслуживают.

Нет, мы сегодня сконцентрировались на инвестициях в геологоразведку и разработку наших месторождений. То, что касается здесь терминала с нашими партнерами, который построила наша компания, это логистика, это та логистика, которая позволяет нашим заводам здесь, в Европе, и нашим заводам в России формировать стабильный рынок сбыта своей продукции. Мы считаем, что в ближайшие годы Российская Федерация будет укреплять свои позиции как экспортер дизельного топлива, которое сегодня дефицит в Европе. И вот, обладая такой логистикой, обладая конечным покупателем оптовым, мелкооптовым, мы стабилизируем свои поставки.

Мы считаем, что цены на бензин в России складываются из ряда составляющих. Конечно, это налоговые нагрузки, которые будут в ближайшие годы, конечно, расти, потому что уже принято решение, что с 1 июля еще на рубль поднимутся акцизы на топливо в РФ. И это будет зависеть от внешней конъюнктуры, то есть цены российского рынка формируются уже в рыночной ситуации. Наша страна работает в рынке. Сопредельные страны сегодня подталкивают к росту цены внутреннего рынка, потому что в два раза сегодня разрыв уже достиг между российским рынком и рынком Финляндии, Прибалтики, Украины, то есть, конечно, это все влияет на ценовую политику. Но компании вертикальные… особенно сегодня делают все возможное для того, чтобы российский рынок был для наших потребителей, был комфортным.

Нет, нас устраивают все те условия, которые сегодня подтверждены распоряжением председателя нашего правительства. Оно достаточно четко трактует, при каких ситуациях мы можем совместно работать с государственной компанией, с «Роснефтью». Мы такие предложения сделали компании «Роснефть». Сейчас мы ведем обсуждение конкретных проектов. Мы считаем, что у нас есть конкурентные преимущества перед нашими коллегами, западными компаниями. Какое преимущество? Мы обладаем такими же технологиями, как и они. Мы обладаем технологиями строительства уникальных сооружений в Баренцевом море, которое сегодня работает. В Балтийском море, в Каспии, где тоже очень сложная ледовая ситуация, обстановка. Мы имеем технологию опыта работы на глубокой воде — это западная Африка. Но наше главное преимущество, что компания «ЛУКойл» является национальной российской компанией и является налогоплательщиком Российской Федерации. И поэтому наша страна получит дополнительный доход от того, если наш альянс с «Роснефтью» состоится и проекты будут реализовываться в виде налоговых отчислений от прибыли, от корпоративной прибыли нашей компании. Поэтому я надеюсь, что наши коллеги и в «Роснефти», и в Правительстве РФ будут активно содействовать для того, чтобы наши взаимные интересы совпали и эти проекты были реализованы.

Они одинаковые условия, да. Мы сегодня еще раз подтверждаем, что мы готовы на этих условиях работать. Но те преимущества, что мы являемся налогоплательщиком РФ, дает нам возможность более активно сотрудничать с «Роснефтью».

Есть собственник, это компания «Роснефть». И она должна определиться, где она видит, в каких проектах ей необходим партнер. Для нас интересно и Баренцево море, для нас интересен и шельф Черноморского бассейна. Поэтому, ну, собственник определится.

Мы сегодня в Ираке достаточно активно осуществляем свою хозяйственную деятельность. Все-таки мы смогли решить огромные проблемы, связанные с организационными вопросами… Конечно, у нас появился опыт, у нас появились люди, которые знают ситуацию, на юге особенно Ирака. Мы рассматриваем те возможности, которые может дать новый очередной раунд тендеров по месторождению Ирака. Если они будут экономически эффективными, если они будут отвечать тем параметрам, которые у компании есть, мы, конечно, примем участие. Но пока, вот сегодняшняя ситуация, пока те предложения… они были не очень интересные. И те условия, которые даже не были объявлены, а декларировались со стороны иракских должностных лиц, они были достаточно… они затрудняли инвестору реализацию этих проектов. Поэтому посмотрим, какие будут новые условия.

Нет, мы пока ожидаем тех предложений, которые иракское правительство сделает по новому раунду месторождений.

Я уже неоднократно говорил, что вот в цене 124-125 долларов за баррель заложены в том числе и риски, связанные с Ираном. То есть мы не прогнозируем рост цены выше этой планки. И вот показывают ситуацию, как только более-менее стабилизируется ситуация вокруг Ирана, тренд сразу работает вниз. Мы считаем, что объективная цена сегодня — это от 105 до 115 долларов. Она дает возможности и нефтяным компаниям реализовывать крупнейшие проекты, связанные особенно с территорией России. У нас огромные обязательства перед правительством, модернизация нефтеперерабатывающих заводов, геологоразведочные работы. И то же время дает нашим потребителям ощущать уже ту стабильность, стабильную цену, которая позволяет им пользоваться нашим продуктом.